2002 год пройдет в России под знаком судебной и правоохранительной реформы. Президент Владимир Путин уже подписал целый пакет новых законопроектов, среди которых поправки к законам «О статусе судей», «О судебной системе» и «О Конституционном суде». На очереди поправки к уголовно-процессуальному кодексу, закону «Об адвокатуре Российской Федерации», которые депутаты Госдумы рассмотрят во втором чтении уже в феврале. Что ожидает адвокатуру России после принятия поправок, что представляет собой на сегодняшний день адвокат в системе правосудия? На эти и другие вопросы корреспондента «Континента Сибирь» АЛЕКСАНДРА ШИРОКОВА ответили адвокаты Гильдии российских адвокатов АЛЕКСАНДР ПРОЗОРОВ и ИРИНА ЧЕРНЫШОВА.
— Можем ли мы говорить, что сегодня адвокат — действительно весомая фигура в судебном процессе?
А. П.: — Сегодня за то место, которое адвокат занимает и должен занимать в судебном процессе, необходимо бороться. Сколько бы мы ни говорили о равноправии участников отправления правосудия, его состязательности, в любом случае приоритет сейчас отдается органам обвинения.
И. Ч.: — Адвокат во время суда должен брать своей квалификацией, логикой, знанием законов. Но не всегда подобная позиция защитника приводит к должному результату. Плоскость расследования уголовного дела, когда человеку предъявлено обвинение и избрана мера пресечения, на определенном этапе постепенно переходит в заведомо обвинительную. Органы следствия приходят к выводу, что обвинение действительно шаткое, нет веских доказательств вины; соответственно, это дело с легкой руки судьи начинает мигрировать в другую плоскость — защиты корпоративных интересов органов следствия и прокуратуры.
А. П.: — Далеко за примером ходить не надо. В октябре 1999 года проходил первый съезд адвокатов России, на который собрались около 2000 специалистов со всей страны — от Калининграда до Находки. Горько было слышать цифры: в России при столь высоком уровне преступности отсутствует практика вынесения оправдательных приговоров. Мы приходим к выводу, что начинающий следователь, который получил звание лейтенанта после окончания школы милиции, не имеет опыта, но работает безошибочно. И на съезде речь шла об одной сотой процента оправдательных приговоров. — Может быть, стоит вести речь о высоком качестве работы сотрудников следствия?
А. П.: — Органы прокуратуры и милиции работают отвратительно. 4 декабря в Дзержинском суде Новосибирска рассматривалась моя жалоба по поводу изменения меры пресечения председателю совета директоров шоколадной фабрики «Новосибирская» Зое Асютиной, которая обвиняется в организации убийства экс-директора этой фабрики Веры Копасовой. Срок содержания под стражей истек 2 декабря, а мы рассматривали жалобу 4 декабря! Постановления о продлении содержания под стражей больного человека не было. Встает представитель прокуратуры, и говорит, что постановления Генпрокуратуры нет. Хотя у нас есть факс из этого ведомства. Выясняется, что документы высланы почтой. Но Россия-то большая, пока почта дойдет И это далеко не единственный пример. — Возникает такое ощущение, что адвокат и прокурор находятся по разные стороны баррикад, а судья чаще всего предпочитает занять позицию прокуратуры.
И. Ч.: — У нас не может быть разных позиций. Закон, трактующий деяния людей, един, и именно он правит балом. Да, ошибаются и адвокаты, и прокуроры. Но усилия всех участников процесса должны быть направлены в первую очередь на установление истины, а не на войну друг с другом. Если нет доказательств, нельзя тянуть дело за уши. Ведь за каждым делом — люди, конкретные судьбы. И при всем этом сегодня количество безвинно осужденных людей составляет порядка 8-10 процентов. Посадить абсолютно невиновного человека, на мой взгляд, вполне возможно.
А. П.: — Я бы не стал категорично заявлять, что адвокат в судебном процессе полностью бесправен. Но то, как прописано в законе место адвоката, и то, кем он является на самом деле, — абсолютно разные вещи. Закон хороший, он утверждает равноправие участников процесса, состязательность. Единственная проблема — как государство подходит к процессу, который заведомо считается обвинительным. Фото Татьяны КРАВЧЕНКО- Новый законопроект, по всей видимости, должен внести соответствующие коррективы в сложившуюся ситуацию? И. Ч.: — Государственные органы сейчас спят и видят дополнительный государственный контроль за адвокатурой. В новом проекте поправок к закону, предлагаемом правительством, предусмотрено существование единого контролирующего органа, который будет выдавать лицензию на адвокатскую практику. И возлагать эти функции будут на управления юстиции на местах. Я согласна, что существует много юридических фирм, которые незаконно называют себя адвокатурами, занимаются судебной практикой, не имея на то прав. Да, в адвокатуру необходимо попадать через квалификационные экзамены, но не под таким серьезным контролем государства. Начнут рубить лес, полетят щепки
А. П.: — Лишить адвоката лицензии можно будет по любому поводу. На основании, например, жалобы граждан. Но, извините, Прозоров сегодня далеко не лояльный адвокат для представителей обвинения. И где гарантия, что под предлогом надуманной жалобы и меня не лишат права заниматься данным видом деятельности? Сам факт изменений закона — вещь позитивная. Он рассматривается в блоке судебной и правоохранительной реформы, но еще не принят. Это означает, что есть о чем подумать. И нашу точку зрения отстаивают люди в Москве. Например, Гасан Мирзоев, председатель Гильдии российских адвокатов, депутат Госдумы, зампредседателя комитета по государственному строительству и председатель рабочей группы по разработке этого закона, пытается отстоять несколько иной его вариант, в котором контроль государства будет не таким жестким. Вторая позиция, по которой идут споры, — работа адвокатов по бесплатным делам. Но извините, работа адвоката не может быть бесплатной, ведь тогда неизбежно встанет вопрос ее качества. В любом случае адвокат должен оплачиваться. Неважно, кем — клиентом или государством. В новом законе даже нет такого понятия, как «бесплатное дело». Речь идет о делах, участие в которых адвоката обязательно — когда подсудимый несовершеннолетний, инвалид или, к примеру, ему грозит пожизненное наказание. Даже если у человека нет денег оплатить нашу работу, мы в любом случае ведем такие дела. Государство сейчас практически не компенсирует понесенные адвокатами расходы. В конце прошлого года в российском бюджете даже не было такой строки. Сейчас вроде бы на эти цели появились 60 миллионов рублей на всю Россию, и новый законопроект предусматривает подобные расходы. В целом же существование обязательных дел — это отличная школа для начинающих адвокатов. — Насколько я знаю, новый законопроект предусматривает выборы адвокатских палат и отмену названия «консультация»?
А. П.: — Предполагается, что новый закон «Об адвокатуре» вступит в силу с 1 июля 2002 года. А накануне все адвокатские структуры заявят о своем самороспуске. И все мы пойдем выбирать адвокатские палаты, своих руководителей. Потом будут формироваться адвокатские бюро. И вы правильно сказали: не будет таких понятий, как, например, консультация Заельцовского района Новосибирска или Калининского, — будут адвокатское бюро, допустим, Макашовой или еще кого-то. Раньше, чтобы вступить в адвокатское сообщество, необходимо было дождаться огромной очереди, иметь семь пядей во лбу. Сегодня попасть в Новосибирскую коллегию адвокатов очень просто, но идет набор не адвокатов, а голосов накануне выборов. Каждый руководитель набирает своих людей, которые станут залогом его выбора, полноценной работы адвокатских бюро в будущем, что в конечном итоге выбросит на улицу молодежь. Тех, у кого нет имени, опыта работы. И это также является одним из недостатков нового законопроекта. Но в любом случае работа над поправками еще продолжается. И окончательный вариант закона «Об адвокатуре» совсем не обязательно будет именно в том виде, в котором сейчас его обсуждают депутаты.
Comment section