Фекла Толстая, «Большой город»
Чичваркин — самый эпатажный российский бизнесмен. Его манера одеваться и стричься стала такой же частью его компании, как и рекламный слоган, запрещенный за ненормативную лексику: «Евросеть» — цены просто ох…ть».
— Вы все строите на эпатаже и…
— Понимаете, вот если за то, что ты с Марса прилетел, тебе больше платят за концерты — это продуманная стратегия. Если из-за этого боятся приглашать, потому что в любой момент ты можешь улететь на Марс, и меньше платят за концерты — это не продуманная стратегия, но это любимое занятие.
— Я ничего не понимаю. То ли мне надо выпить?
— Покурить…
— А вы уже, что ли?
— Нет, я покушал, кстати, очень хорошей кухни.
— Женя, мне нужен перевод.
— Если делать неожиданные действия, но это продуманная стратегия, то с моей стороны респект и уважуха. Если это действие ни к чему не ведет, просто светошумовая атака, сотрясение воздуха, то это не прикольно.
— А что прикольно? Что для вас радость?
— Есть удовольствие, когда ты смотришь «Человек дождя». А есть радостная реакция, когда ты смотришь «Дом-2». Есть «гы-гы» — тебя насмешили или громко сказали слово «жопа». Потому что нет смешнее слова «жопа».
— Да, мне нравится слово «жопа».
— Я следил за уголками ваших губ, когда произносил. Так вот, есть радость от этого, а есть радость, удовольствие от чего-то более сложного. Когда ты что-то построил и что-то получилось или что-то продал мощное. Вот мы продали самый дорогой в мире телефон Vertu, он стоил 400 тысяч долларов. Телефон очень простой — ни фотоаппарата, ни выхода в интернет, — но зато украшен змейкой из бриллиантов, рубинов и изумрудов. Продавец счастлив. Покупатель тоже. Он подарил его своей девушке на 14 февраля.
— Вы за 400 тысяч купили бы телефон?
— Сейчас — нет, и в подарок — нет. Слава богу, у меня нет друзей, которые это оценят. Когда ты из бедного человека становишься богатым, есть болезнь роста, и каждый человек по-разному это переживает. Когда у тебя нет ни одного бриллианта, хочется, чтобы все блестело сразу. А потом уже потихонечку: или ты это пережил, или болезнь перешла в другую стадию.
— У вас, судя по телефону, обклеенному стразами, как раз более тяжелая стадия.
— Ну это уже глумление, потому что даже с учетом наклейки страз мой телефон дешевле вашего.
— Вернемся к эпатажу. Вы тут раздаривали резиновые члены на десятилетие своей компании.
— Хотите?
— Что? Сам предмет?
— Мы сейчас еще и сувениры будем выпускать, как будто мы BMW или Porsche. (Приносит желтую сумку, внутри желтый член. Достаю, смеюсь.) Вот! Все уже произошло! Я не видел ни одного человека, который бы не проявил интерес. Вот мы и набрали свои рекламные очки. Причем это реальная вещь, мы узнали в секс-шопе, какая модель лучше всего продается, и такую же заказали, только ярко-желтую. Но это мягкая версия. А ваши коллеги, журналисты, получили такой же член, только на него было надето колечко. И надпись: «Хотели подарок? Вот х… вам».
— У вас изначально была такая стратегия пиара разработана?
— Никто изначально не выстраивал стратегию, никто по этому поводу не парился.
— Вы, кажется, говорили, что у вас должно быть все так круто, чтобы «лох цепенел».
— Не знаю. В начале моего бизнеса — да и сейчас — многие меня пытаются надурить. Наверное, видели мои фотографии. Огромное количество совсем нелепых предложений. Видимо, сложился образ какого-то совсем тупого человека с тыквой вместо головы! И раньше все цыганки были моими. Вот когда стоял я на рынке…
— Долго стояли?
— Четыре года в палатке в «Лужниках». Заходит толпа цыган, смотрит, кого бы об…бать. Я товарищу говорю: вот смотри, вот как только увидят мое лицо, тут же повернут ко мне.
— Так вы какой хотите себе имидж создать?
— Имиджа не нужно. Нужна мимикрия. Последняя рыба, которая выживет в Мировом океане, будет рыба тюрбо. Потому что она на сером песочке — серая, на белом — белая. И сейчас я такой, каким вы хотите меня видеть.
— Но мне вы не нравитесь ни в этих ботинках, ни в этих брюках. Вы собираетесь становиться солиднее? Ну если не вы сами, то компания?
— Это от людей зависит. Мы не можем им не нравиться. Но у нас недостаточно сил, чтобы их воспитывать.
— Смешно, когда вы о воспитании говорите, а сами члены резиновые раздариваете.
— Вы не первый раз пытаетесь поймать меня на нелогичности. Совершенно чудовищное количество фальши, слухов и ереси о нас пишут. От чеченских денег до какой-то секты нам приписывали. Про мою ориентацию до сих пор в интернете много интересного.
— Вас это огорчает?
— Меня огорчает ограниченность этих людей. Когда делают гадость с целью — это понятно. А когда пук в ванне просто ради булька — это мне непонятно. По количеству всевозможной ереси мы рекордсмены запредельные.
— Так вы же сами боретесь со скукой, вот вам обратная реакция.
— Наверное, какой-то другой реакции хочется. Я просто не могу понять, о чем вы напишете. Загрузили меня на самом деле.