Мягкая мебель сжилась с человеком гораздо ближе, чем мебель офисная или, например, кухонная. Она такая «родная и близкая«, и расставаться с ней ради моды многим просто совестно. Между тем ускорившийся темп мебельного дизайна оставляет нам все меньше прав на сентиментальность. Мягкая мебель меняется, и обильные новинки этого сектора жестко теснят прежние разработки. Супермягкая мебель Яркий тренд 2008 года — гладкие натуральные материалы естественных цветов льна и хлопка.
Основные тренды мягкой мебели — натуральность материала и доведенная до максимума мягкость. Мебель теперь стремится буквально оправдывать свой категориальный статус — она мягка настолько, насколько только позволяют современные технологии.
Синтетические гранулы, волокна с памятью формы, водоросли тщательной выделки — все, что породила индустрия полимеров и противостоящий ей «эко-тек», пошло в дело во славу общей идеи — приблизить мебель к образу облака. Культ мягкости доводит некоторые элементы диванов и кресел до совершенно уклончивых форм. Так, актуальные диванные подушки выскользнули из рамок линейной геометрии и уподобились полуабстрактным телам с картин Сальвадора Дали.
То ли овощ, то ли морской моллюск вроде голотурии. Но уж никак не квадрат и не прямоугольник. Жесткость нордического дизайна на нынешних итальянских выставках смотрелась как-то чужеродно: диваны и кресла, представляющие собой сочетание кубов и параллелепипедов, уже не ассоциируются у критиков со «скромной роскошью».
Они теперь — вполне себе «массовка», рядовой ассортимент мебельных гипермаркетов. Смещены с Олимпа новой версией минимализма — пластической. Деталей существенно больше не стало — минимализм есть минимализм. Но раскованная, взбунтовавшаяся пластика дает и стилю в целом, и конкретным вещам совершенно другую эмоциональную окраску — на смену отстраненной лютеранской собранности пришла италийская чувственность. Пухлость, теряющиеся в мягких линиях углы. Словом, сейчас не так уж и трудно вспомнить, что диван как предмет мебели родился на мусульманском Востоке, в изнеженно-ленивой атмосфере дворцов и изначально был по сути вольным нагромождением подушек на деревянной платформе-основании.
Текстильные тренды Мягкая мебель — объект «одетый», текстильный дизайн — половина ее образа. Потому тренды обивочной моды эксперты и байеры изучают не менее истово, чем инженерные новации. В 2008-м в ходу гладкие натуральные материалы — хлопок, мягкий лен. Актуальны спокойные, открытые цвета — естественные тона льна и хлопка, востребована и гамма садовых цветов: если красный — то именно как у лепестков розы, а не в тоне дежурного огнетушителя, если розовый — то с подсветом росистого перламутра, а не в тоне кукольной одежки. Впрочем, мода на нарочито роскошные покрытия, доминировавшая в прошлом году, тоже еще не списана в анналы.
Прошлый сезон был царством гламурных обивок — велюра, гладких тканей с серебряной и золотой искрой, винного бордового, глубокого синего и драматического черного. В 2008 году сумрачная роскошь еще не стала demode, но и актуальности прежней уже не имеет. Мебель в строю Яркий конструктивный тренд 2008-го состоит в сочетании противоположностей: мягкая мебель, обретя нарочитую, буквальную мягкость, перестала «растекаться» по плоскости пола, а подчеркнуто поднялась над ней. Диваны, кресла и кушетки встали на ноги. Точнее, на ножки. Мягкость «тела» и бойкость «походки» — странное, казалось бы, сочетание свойств. Тем не менее дизайнерам удается сочетать эти приметы.
Вновь обретенные ножки у разных мебельных домов имеют различные воплощения — это и нейтральные никелированные цилиндры, и «невидимки» из стеклопластика, напоминающие каблуки стриптизерских туфель (слегка, без лобовой гривуазности), и шары, и конструкции с дугой жесткости. Не забыты и львиные лапы — одна из характерных деталей классического дивана.
Обыгрывается этот зооакцент по-разному: у одних дизайнеров лапы воспроизводятся строго по ампирному канону — позолоченные, с мускулами и когтями, у других — лишь условным силуэтом из дерева или металла. После того как Филипп Старк удивил мир этими плоскими львиными лапами на своем вопиюще немягком диване из формованного фибергласа, лапы-силуэты стали чем-то вроде постмодернистского символа — ими снабжают и диваны «нормальные». То есть диваны мягкие и на ощупь, а не только на вид.
Старковский диван был скорее хулиганским арт-объектом, нежели мебелью. Но разошелся на цитаты, вдохновив и итальянцев, и даже концерн IKEA. Отрыв от пола акцентируется и сложными техническими средствами — подсветкой под днищем дивана или контуром газосветной трубки, пущенным прямо по нижней кромке диванной платформы. Понятно, что особой практической цели такая подсветка не имеет (если, конечно, в доме нет кошки, закатывающей под диван мелкие предметы), но, согласитесь, диван, парящий на холодноватом облаке неона на манер НЛО, — это впечатляет. Для наибольшего драматического эффекта ножки таких диванов делают прозрачными, в виде цилиндров или кубов — чтобы ничто не мешало иллюзии левитации.
Еще один яркий тренд — кожа отошла на периферию мебельного дизайна. Кожа нарочитой, форсированной текстуры ассоциируется с американской мебельной традицией, которая у европейских дизайнеров и декораторов не в почете. Диван не для всех Характерная деталь европейского «мягкого» дизайна — усиление специализации изделий. «Специализированная мягкая мебель» — звучит пока непривычно, но группа эта уверенно расширяется. Например, диваны для домашних кинотеатров — весьма популярная тема на итальянских мебельных смотрах. Диван для домашнего кинотеатра — это не просто некая номинальная единица, он — действительно техноемкий объект.
Это диван-трансформер, щедро «фаршированный» приводными механизмами, меняющими угол наклона спинки, длину подлокотника и даже саму конфигурацию ложа. Если возможен умный дом, то представима и умная мебель. Диван для домашнего кинотеатра как раз это понятие и олицетворяет. Это уже не просто мебель, это «гаджет». Вообще-то, «роботизированный» диван сам по себе — новинка относительная. Техноемкую мебель и раньше производили. Но тогда на подобных товарах специализировались американские компании.
Однако американские механизированные кресла и диваны к актуальному дизайну имели минимальное отношение. Они действительно ближе именно к миру техники, нежели к интерьерному искусству, поскольку исполнялись типично по-американски — громоздкие кожаные «бегемоты», чем-то неуловимо напоминающие детища американского же автопрома — широченные лимузины, «хаммеры». Американское понимание предметной красоты, скажем так, очень эгоцентрично и на тонкую европейскую натуру не рассчитано.
Впрочем, Европа платила мебельной индустрии Штатов той же монетой — на всех итальянских мебельных форумах американская «электромебель» присутствовала на правах курьезного, экзотического уродца. Сейчас же сложная инженерия переосмыслена и освящена европейской мебельной традицией. Итальянская мебель теперь тоже «поумнела«, причем без ущерба для внешности. Это по-прежнему предмет дизайна, а не технический кунштюк. Исторический контекст Мебельный мир живет не только модернистскими ритмами. Исторические цитаты тоже оказываются в модной ротации.
Есть ретростили модные, есть — не очень. В 2008-м дизайнеры влюблены в ар-деко — стиль, родившийся и расцветший в промежутке между двумя мировыми войнами. К слову, влюбленность дизайнеров в ар-деко не безоглядна, а избирательна. Дело в том, что у ар-деко есть две достаточно отличные друг от друга ветви. Одна восходит к русскому послереволюционному конструктивизму, а вторая черпает жизненные соки в имперских стилях и дальней экзотике.
Вавилон, Египет, Рим, Африка и Япония — вот цитатная база этой школы. Ар-деко с русскими корнями пришелся ко двору в Германии, Италии, Голландии и Скандинавии, а его «имперско-экзотическая», более орнаментальная версия была любима в Британии, Франции, Румынии и особенно в США. Там ар-деко вызрел в самодостаточный «миллионерский» стиль, воспетый и увековеченный голливудскими кинооператорами. На своего аскетичного германо-голландского собрата этот стиль похож не больше, чем дом-коммуна на отель «Риц». И объектом вдохновения в 2008-м стал ар-деко именно американской выделки. Он сейчас пришелся ко двору в силу своей пластичности и аккуратного, ненарочитого богатства. В нем нет той акцентированной, взвинченной буржуазности, что есть в ар нуво или в ампире, в мебели ар-деко статус вещи выражен более иронично. Это стиль именно нарядный, а не наряженный.
Орнаменты в нем ярки, но вписаны точно, «прицельно», силуэты не чужды экстравагантности, но не вредят функции предмета. Пряный ар-деко сейчас очень симпатичен потребителям, уставшим от ортодоксального, диетического минимализма. Концентрические круги на обивке, цветочный орнамент из некрупных, упрощенных до окружности роз и хризантем, оптическая игра ромбов и треугольников, дерево венге — все это родом из англо-американской версии ар-деко. Минимализм в моде Волна цитат смягчила и расцветила минимализм. Раньше минималистские тренды диктовали дизайнеры с нордическими корнями, и в силуэтах вещей отчетливо просматривался призрак «Баухауса» — грузный, угловатый. Сейчас же случилось неожиданное — минимализм изжил лютеранскую аскезу. Вместо нее — яркая, цветная жизнерадостность. У этого реформированного минимализма даже по-новому выстроились отношения с собственным материальным компонентом — металлом. Казалось, что минимализм немыслим без металла.
Эстетика прежнего минимализма строилась на драматическом конфликте мягкого и твердого, на сладостно-мучительном поединке хромированного металла и обивочной ткани. Диваны 90-х порой напоминали пухлую жертву инквизиции, упакованную в какую-то пыточную конструкцию — блестящие стержни и брусья плотоядно врезались в мягкое и белое, нежные складки страдальчески выпирали сквозь «яйцерезки» наружных каркасов. Сейчас же тиран-металл изгнан из «клуба» декоративных приемов. Ему оставили либо сугубо конструктивную функцию, либо вписали в совсем уж парадоксальный сценарий. Например, «анатомию» дивана, исполненного с стиле деконструктивизм.
Зрительно это изделие напоминает атрибут советских 1930-х — диваны с высокими прямыми спинками. Издали очень похоже. Различия в материале обивки (нежный хлопок или нарядный шелк вместо холодного, коричневого дерматина) и… в конструкции. Потому как в плане конструкции это не совсем диван, а скорее уж тахта. То, что выглядит спинкой, в физическом смысле дивану не принадлежит — три пухлых подушки висят над ложем, пристегнутые широкими ремнями-петлями к кованому брусу (вроде гардинной основы, только не над окном, а на стене). На волне экологии Дерево в мебельном мире сегодня в большом почете. Причем древесная палитра этого сезона чрезвычайно богата. Год назад предписания трендмейкеров насчет древесины были категоричны, как медицинские рецепты. «Орех! Орех! Только орех!» — восклицал один законодатель стиля. «Нет! Дуб — вот материал эпохи!» — с не меньшим жаром вещал другой.
Сейчас же вопрос о «древесине сезона» оказался закрытым. В ходу и европейские аборигенные породы, входящие в базовый арсенал мебельщиков лет пятьсот, и экзотика вроде венге. Хотя нарядная и узнаваемая древесина венге сейчас столь популярна, что уже и экзотикой почти не считается.
Дерево теперь претерпевает множество метаморфоз. Деревянные элементы диванов и кресел исполняются в технике маркетри (наборная мозаика из плотно притертых к друг другу кусочков дерева), щедро и разнообразно лакируются.
И маркетри, и цветной лак — очередной привет от ар-деко. Именно этот стиль открыл цветной лак современной западной цивилизации — до того он ассоциировался исключительно с японо-китайским рукоделием. Сейчас лак снова вернулся в активный арсенал мебельщиков. Лаковые элементы мебели могут апеллировать и к восточной эстетике, и к хай-теку (порой щедрость лакового покрытия делает деревянную деталь неотличимой от пластиковой отливки). Итак, по уровню «метаболизма» мебельный рынок почти догнал конфекционный — коллекции 2008-го и 2007-го трудно перепутать друг с другом.
Наверное, в этом есть своя логика — раз мягкая мебель почти также близка человеку, как и одежда, перемены в этой сфере происходят с той же скоростью. и наблюдать за ними столь же интересно. Конечно,если не мешает излишняя сентиментальность.
Comment section