На прошедшей в начале лета в Москве Первой международной архитектурной биеннале новосибирский художник Владимир Мартынов совместно с бывшим новосибирским, а ныне московским архитектором Иваном Шалминым представили масштабный мультимедийный проект. Владимир Мартынов — один из немногих новосибирских художников, активно использующих в работе современные технологии. О традиции, технологиях и современном искусстве Владимир Мартынов беседует с корреспондентом «КС». — Расскажите о проекте, который вы с Иваном Шалминым представляли на Московской архитектурной биеннале. — Совместная инсталляция состояла из пяти плазменных экранов, транслирующих видео. На двух экранах свои проекты представлял архитектор, на двух — художник. Центральный экран стал «местом встречи» художника и архитектора. Инсталляция получилась многослойная — архитектурный проект, художественный, есть также мультимедийная, звуковая составляющая. У каждого видео — свой звуковой ряд с особой, несовпадающей протяженностью. Одновременное звучание образовывало акустическую инсталляцию. Над звуком работал молодой новосибирский композитор Дмитрий Мазуров, в создании видеоряда участвовала Светлана Бакушина, с 3D-анимацией помогала Светлана Щетинина. Эта экспозиция для меня важна тем, что она была устроена на экспериментальной территории — в залах Третьяковской галереи на Крымском валу. В масштабах биеннале это не самая большая площадка, но на ней не так сильно чувствовался официозный статус мероприятия. — Легко ли, проживая в Новосибирске, вдали от столиц, заниматься современным искусством? Ведь вся арт-деятельность сегодня протекает в Москве и Санкт-Петербурге, Новосибирск в этом плане — глубокая провинция. — Говорить — трудно или легко — нет смысла: у меня уже сложилась своя история. Да, я прожил большую часть жизни в Новосибирске, и, возможно, художнику действительно лучше находиться в центральных точках процесса. Об этом можно долго рассуждать, тратить время, нервы и внутреннюю энергию, но продуктивно ли это? Лучше не рефлексировать на эти темы, а работать. Большой город имеет и свои плюсы, и минусы. Конечно, в столицах больше интереса к искусству, к художникам, но это не значит, что жизнь не удалась, если ты не там, а здесь. Важно найти возможность самореализации, в конце концов, дело только в том, как ты сам распоряжаешься своей жизнью. То, чем занимаюсь я, не является мейнстримом современного искусства — но у меня есть свой зритель, есть круг людей, понимающих мою работу. Да я и не стремлюсь к какому-то массовому признанию и на ажиотаж не рассчитываю. Есть зритель, с которым возможен диалог — и это позволяет не драматизировать ситуацию. Если говорить об информации, то наличие Интернета снимает многие проблемы. Главное — самому не терять интерес к происходящему в мире, адекватно реагировать и соотносить свою работу с мировыми тенденциями и процессами. — Но в экспозиционном плане у нестоличного художника проблем все равно больше? — С этим, естественно, всегда много проблем. Любой большой проект, любая серьезная работа подразумевают спонсора, инвестора. Мне в этом смысле повезло — Анна Терешкова и ее галерея «Старый город« финансировала и мой большой проект, показанный в ЦДХ, и тот, который выставлялся на «Арт-Москве». Конечно, я благодарен галерее. Думаю, что и поддержка фонда Форда была необходима «Синим носам» на начальном этапе — без этой поддержки неизвестно, что из них получилось бы. Сегодня масштабные проекты требуют больших затрат — и на широкоформатную печать , и на аренду оборудования. Допустим, требуются несколько плазменных экранов для выставочного проекта длительностью месяц — это будет стоить немало, самому их получить проблематично. Печально, что у нас в городе нет институций, которые могут поддержать крупные современные проекты, и похоже, что и не предвидится их появление. Но, работая в новосибирском «вакууме», надо быть готовым к тому, что такая возможность возникнет, и у тебя в любой момент должен уже быть наработанный убедительный материал, который можно было бы показать, предложить. Работать надо непрерывно. Постоянная работа, ее энергия, открывает возможности осуществления. — Что же тогда говорить о других городах, если такой унылый пейзаж в Новосибирске? — Разумеется, все не так уж и безнадежно. Прекрасно, что в нашем городе проходит Биеннале графики, благодаря которой к нам приезжает много зарубежных художников — и наши, местные, не чувствуют себя совершенными изгоями. К тому же я могу с полной ответственностью сказать, что и на Западе у художников немало трудностей, и чтобы добиться признания и успеха, им приходится работать и работать. Отличие в том, что там достаточно и государственных, и частных институций, художников поддерживающих. Художники благодаря такой помощи не процветают, конечно, но на плаву держатся. — Можно ли сказать, что работа с новыми технологиями для вас является продолжением работы в традиционных техниках, например, в графике? — Никаких противоречий между новыми технологиями и традиционными техниками я не вижу. Чаще всего я слышу об этих противоречиях от коллег. Компьютер — всего лишь новый инструмент, но это инструмент, который дал художнику невероятное количество новых возможностей. И проблема для художника, мне кажется — как справиться с многообразием возможностей, предлагаемых компьютером. Часто в разговоре с коллегами слышишь вопрос: «А сколько у тебя в этой работе «руки«?» Как будто это что-то определяет… Я в ответ иногда рассказываю об одном японском художнике, который, зависая на канате, разбрызгивает краску по холсту ногами — получается абстракция, построенная на экспрессии жеста. Все относительно. Есть визуальные образы, которые на нас воздействуют сильно и глубоко, заставляя переживать, а иногда даже пересматривать наше отношение к жизни… И какая, скажите, разница, как это изображение создано — ногой, рукой? Кистью, аэрографом, компьютером? — Самый частый упрек современным художникам, который бросают приверженцы традиционных техник, — неумение рисовать. — Думаю, это не ко мне. 20 лет преподавания и постоянного рисования что-то значат. Профессора кафедры рисунка НГАХА сложно упрекать в неумении рисовать. В прошлом году на выставке в Чехии я получил диплом «Рисунок наивысшего качества». Но хочется заметить, что само понятие умения или неумения рисовать очень непросто определить. Часто эти понятия просто передергивают. Что мы будем понимать под умением? Женщина перестала пить коктейли, не переедала в дальнейшем, а вес рос. Проанализировав её ситуацию, я поняла, что это не ожирение, а отек! Лечить диетологическими методами (снижением суточного калоража) подобное абсолютно бесполезно. Как Микеланджело или как Леонардо никто не рисует. У каждого художника, кроме того, есть свое, богом данное понимание изобразительной техники, и каждый художник процесс рисования переживает по-своему глубоко и серьезно. К тому же надо помнить, что очень много в искусстве шло от обратного — от неумения. Можно, наверное, говорить об изобразительной грамоте, которой должен владеть художник — но и ее не надо абсолютизировать. Я заметил, что в России особенно склонны спекулировать на «умении». Для меня же само изобразительное искусство интересно тогда, когда оно расширяет визуальный опыт, границы зрения: ты благодаря произведению увидел то, чего не видел раньше. И для меня этот опыт становится настоящим праздником.
Comment section