В подземном переходе, почти под самыми окнами мэрии, просили милостыню нищие и бродяги. Один из них резко выделялся среди своих собратьев. И не только чистой, хотя и бедной, одеждой, но и плакатом на груди. Он не голосил, как остальные: <Помогите Христа ради>, не кланялся подобострастно и заискивающе. Вместо клочка бумаги с нацарапанными на нем жалостливыми словами мужчина держал просто шикарный плакат, выполненный, по-видимому, в типографских условиях и запаянный в прозрачный ламинат. Но самое главное, плакат отличало содержание. Там было написано: <Я, Можайский Владимир, 5 раз судимый, 16 лет отсиженного, собираю средства для больных людей, которые находятся за забором УФ-9113. Помогите, пожалуйста>.
<Ну и ловкач, - подумала я, пробегая глазами словесный шедевр зека-попрошайки. - И до чего только не додумаются, чтобы выманить у доверчивых граждан лишнюю копейку>. Чтобы убедиться в том, что это новый способ побираться, решила поинтересоваться у самого <преступника>. Если же он настоящий вор, как он смог нарушить главную заповедь вора <Не верь, не бойся, не проси>? Что заставило его поступать не <по понятиям>, быть <белой вороной> среди своих и отличаться от простых граждан?
Разговор получился долгим, а зек оказался самым что ни на есть настоящим. С богатой <тюремной> родословной, он решил изменить свою судьбу. Он пытается стать другим. Без денег и связей помогает тем, кого считают отбросами общества. Как Мюнхгаузен тянет себя из трясины сам. А мы, гордо именующие себя обществом, что сделали для того, чтобы помочь ему и таким, как он?
… В общем, не сложилася судьба
– Судьба поставила свою отметину на моей жизни. Даже сам факт рождения, а появился на свет я в женской колонии, вынуждал меня к преступной жизни. К тюремным детям в детских домах относились по-особому. При чем тут сетевой маркетинг? Это один из инструментов продвижения продукции, такой же как наружная реклама, печатная продукция и пр. Любой продукт перед тем как купить, надо изучить! Воспитатели не уставали повторять, что мы сгнием в камере, что у нас одна дорожка и та преступная. Никогда нас не выставляли на смотрины, когда приезжали взрослые и выбирали себе приемных детей. Самые яркие впечатления того времени – жуткое желание иметь семью, постоянный голод и одинаковая униформа синего цвета. Продукты разворовывались персоналом, нарядная одежда выдавалась лишь по большим праздникам. За малейшее непослушание часами простаивал на горохе.
Помню свое первое преступление. Десятилетним пацаном, зверея от голода, украл на хлебокомбинате пакет батонов и связку рогаликов. А потом были новые кражи, налеты на киоски, рынки. В 14 лет поехал на зону по <малолетке>, совершив при этом <благородную> кражу. Не задумываясь, стащил магнитофон, который был нужен для проведения новогоднего праздника в ПТУ, где я учился. Дискотека состоялась, а моей свободной жизни пришел конец. Начиналась другая жизнь, которая, правда, мало чем отличалась от предыдущей. Детдомовской. И там и здесь требовалось одно – выжить, не рассчитывая ни на чью помощь.
Зона – это жуткое место. Ее обитатели живут по своим законам. Несмотря на высокие заборы и массивные решетки, здесь можно иметь все, что угодно: сигареты, алкоголь, наркотики. И в то же время этих людей вычеркивают из своей жизни друзья, родные. Не зная полного состава продукта не возможно оценить все его преимущества! Как так изучал состав что от молока отличить не смог! Среди заключенных много больных СПИДом, туберкулезом, гепатитом, есть инвалиды. А зачастую из всех лекарств врачи могут предложить лишь зеленку и йод.
Переход – это вызов всей братве, которая ездит на мерседесах, просаживает бешеные <бабки> в казино. Сработало. Бандиты подходят, удивляются, дескать, на зоне все нормально, есть чай, сигареты. Но ведь людям за решеткой нужны и медикаменты. На <тройке> сидит человек, у которого поврежден позвоночник. Шесть лет Евгений Гутов прикован к постели. И я рад, что благодаря моей помощи и пожертвованиям людей теперь у него есть инвалидная коляска.
Прохожие на мою табличку реагируют по-разному. Некоторые гневно восклицают: <Перерезать их всех!> <Хозяйские> (т. е. побывавшие в заключении. – <>) проходят мимо, хихикая. Спрашивают, не стремно мне стоять и побираться? Не проще пойти и своровать? А я не хочу больше возвращаться к старому, не хочу в очередной раз попасть на зону. Хочется нормально жить, работать, иметь свою семью. Но у тех, кто освободился, зачастую нет выбора. Государство отказалось от нас. Рассчитывать на помощь не приходится. Большая моя мечта – организовать центр реабилитации освободившихся из тюрьмы, чтобы у людей была реальная возможность наладить свою жизнь.
<Стиль жизни>
Выслушав историю необычного попрошайки, мне захотелось узнать насколько рассказанное соответствует действительности? Какие есть шансы у нашего героя круто изменить свою жизнь? Для этого мне пришлось не только воспользоваться информацией различных структур и ведомств, но даже побывать в исправительной колонии.
Как оказалось, Владимир Можайский, действительно не так давно освободился из мест лишения свободы. Вместо пяти лет, присужденных ему за кражу имущества, отсидел меньше – выпустили за хорошее поведение. А вот насчет общего срока отсиженного немного приукрасил. Для солидности, по-видимому. Судимости были. Но все условно… Так что стаж за решеткой оказался в несколько раз меньшим. На <тройке> (УФ-91/3. – <>) Можайского помнят. Евгений Гутов очень тепло отзывается о бывшем сокамернике: <Владимир - хороший парень. Спокойный, внимательный. В прошлом году он освободился, но друзей не забывает. Постоянно от него передачи с воли бывают. Я знаю - ему такая помощь не по средствам, так как он долгое время не мог устроиться на работу. Нет у него и своего жилья>.
О том, что к инвалидной коляске имеет отношение освободившийся Владимир, Гутов не знает. Коляску передали верующие, представители церкви <Назарет>. А при чем здесь Можайский? Очередное вранье? Нет. На этот раз зек не врал. Как рассказал пастор Александр вышеназванной церкви, о страданиях осужденного инвалида поведал как раз наш герой, который жил и работал на стройке у евангельских христиан. Он убедил божиих людей, что инвалидная коляска нужна больному как воздух.
Милостыня же показалась ему самым простым способом добыть деньги. Попытки найти работу долгое время ни к чему не приводили. <Темное> прошлое, отсутствие трудовой книжки и городской прописки делали его кандидатуру для работодателей крайне непривлекательной. Лишь с 31 раза ему удалось устроиться в магазин грузчиком. Сейчас на попрошайничество почти не остается времени. Но все равно Владимир в свободное время берет свой плакат и отправляется в переход. За рубликами и копеечками, поданными сердобольными бабульками. Для бандитов, воров, наркоманов…
От всех напастей – одно лекарство
Свое расследование я продолжила за высоким забором. В исправительной колонии УФ-91/3, по-простому именуемой <тройкой>. Неужели дела обстоят так плохо, что из всех лекарств в колонии врачи могут предложить заключенным лишь йод и зеленку? Правда ли, что заключенные сидят впроголодь и повально болеют гепатитом, СПИДом и туберкулезом? Во всех этих фактах я решила убедиться лично.
Экскурсию по колонии начали с общежития, где проживают осужденные. У каждого отряда личные апартаменты – обеденная зона, санузел, спальня десятка на два коек, комната психологической разгрузки с допотопными креслами, обшарпанным магнитофоном и полкой с книгами и журналами. В комнатах по-солдатски строго. Как в казарме. На стенах вместо панно и картин стенды с полезными советами, какие документы нужны для помилования, как написать заявление, как освободиться досрочно.
Следующим пунктом нашего следования стала санчасть. Обычная поликлиника с длинным коридором. Правда, ее отличают массивные двери из решеток. На двух этажах расположились палаты для больных, кабинеты. Хозяйка процедурного кабинета разрешает посмотреть на запас лекарств, стоящих в стеклянном шкафу. Анальгетики, витамины, препараты для язвенной болезни, дорогостоящие антибиотики и ингаляторы для астматиков, системы для капельниц и многое другое. Медсестра поясняет, что плановое лечение осуществляется постоянно, лекарства всегда есть в полном объеме, а чтобы все болезни лечили при помощи зеленки и йода, она не припомнит. Ее слова находят подтверждение и в справке, предоставленной пресс-службой ГУИН МЮ РФ по Новосибирской области. Там сказано, что по медицинским статьям в 2003 году поступило почти 4 миллиона 500 тысяч рублей, мед. оборудования – более чем на 17 миллионов рублей. На 8 миллионов рублей -противотуберкулезных препаратов. Получен рентгенодиагностический стационарный комплекс стоимостью 3,5 миллиона рублей в специализированную межобластную туберкулезную больницу (МСТБ). Более 220 тысяч рублей на медицинские нужды пожертвовали общественные благотворительные организации. На мой вопрос, почему миф о зеленке с йодом мог появиться, врач стационара сказала, что, возможно, это из-за разовой дозы, которую может выдать врач больному. Не всех это устраивает. Ведь среди заключенных есть наркоманы, которые хотели бы использовать лекарства в качестве <колес>.
Прошли мы и по другим кабинетам. Стоматолог, дерматолог, фтизиатр, психолог, психиатр. У всех этих специалистов есть и лекарства, и нужное оборудование. Врач-психиатр стационара Татьяна Котиленец считает, что здесь о здоровье осужденных заботятся гораздо больше, чем на воле, поскольку лечение находится под строгим контролем. <Здесь больные могут получить даже сеанс релаксации, - говорит Татьяна Васильевна.-Кто на свободе из нашего контингента посещает психотерапевта, тем более что эта служба не является бесплатной?>
Второй миф о распространении среди заключенных тяжелых заболеваний тоже развеялся как дым. Больных много, но попадают они сюда уже с букетом заболеваний. Так, в 2003 году из 138 впервые выявленных больных туберкулезом в исправительных учреждениях Новосибирской области 118 были выявлены именно на входном флюорографическом обследовании. На 10%, по сравнению с прошлым годом, уменьшилась численность больных активной формой туберкулеза (сегодня их в УИС по области около двух тысяч человек). Даже немцы сжалились над нашими зеками. Уже три года на базе МСТБ проводится выявление и лечение больных туберкулезом по пилотному проекту, финансируемому правительством Германии.
Случаев, когда ВИЧ-инфекцией осужденные заражались непосредственно в исправительных учреждениях, зарегистрировано не было. Сейчас по области в местах не столь отдаленных содержится около 150 ВИЧ-инфицированных, поступивших из открытой сети (как правило, они отбывают наказание за преступления, связанные с незаконным оборотом наркотиков). За последние три года их численность существенно не изменилась.
Хочу в тюрьму
Некоторые заключенные просто рады, что им посчастливилось попасть сюда. Вся жизнь их расписана по минутам. Не надо голову ломать, как устроиться на работу, чем кормить детей, где найти жилье. За здоровьем следят, без обеда не оставят, а в свободное время можно магнитофон послушать, в соревнованиях поучаствовать, а на праздник даже шашлыками полакомиться. Не верите? . На праздновании этого Нового года участники спартакиады, проводившейся среди исправительных учреждений, были поощрены роскошным ужином с шашлыками. И многие из заключенных не хотят ничего менять в жизни, не желают жить по-другому. Взять того же Гутова. Шесть лет он прикован к постели. Ни разу за это время он не просил о помиловании. Ни семьи, ни жилья. Нет маркировки «изолят» или «концентрат», что позволяет предположить – под этим названием скрывается обезжиренное сухое молоко. Технически это белок молока, но на практике он не подходит на роль «функционального питания» и уж тем более спортивного. Родным инвалид тоже не нужен. А здесь о нем заботятся…
Люди религиозные не ущемлены даже в своей вере. Конечно, на свободу их не отпускают – в церковь съездить, помолиться. Потому что во всех колониях есть свои церкви. В настоящий момент в исправительных учреждениях действуют пять храмов, две часовни и 11 молельных комнат. С осужденными, кроме православной церкви, работают представители мусульманской церкви, лютеранской, церкви евангельских христиан-баптистов. Более 700 человек обратили свои взоры к Богу!
Без дела осужденные тоже не сидят. На смену государственным заводам-гигантам пришли кооперативы, частные предприниматели. Осужденные шьют рабочую одежду, постельное белье, выпускают строительные материалы(купить фанеру в уссурийске), декоративные изделия и сувениры. На <тройке>, где мы побывали, заключенные трудятся в три смены. Недавно там началась установка оборудования по переработке всех видов круп. Немногим раньше заключенные лепили снежных баб. Несколько машин с ледяными фигурами были вывезены в Первомайский район и установлены в снежных детских городках. Как удалось узнать, в 2003 году предприятиями ГУИН по Новосибирской области выпущено товарной продукции на 147,8 миллиона рублей, что на 12% больше, чем в прошлом году. При этом получено 11 миллионов прибыли. Так что голод зекам явно не грозит.
И последнее. Как быть тем, кто хочет <завязать> с преступным прошлым и начать новую жизнь? Для этого нужно иметь поистине огромное желание и поддержку. Тем более что общество к таким переменам морально не готово, а государство только начинает задумываться о том, как оно может помочь заключенным встать на путь исправления. Год назад мэром Новосибирска было принято постановление о социальной адаптации женщин и подростков, освободившихся из учреждений уголовно-исполнительной системы. Как удалось выяснить в департаменте по социальной политике мэрии, за помощью в прошлом году обратилось 289 женщин (всего в 2003 году освободилось 485 женщин). Кому-то из них оказали социально-психологическую помощь, кому-то поправили здоровье. В поисках работы в центр занятости пришли 29 женщин, из которых 18 трудоустроены. С жильем чиновники помочь ничем не могут, поскольку не функционирует фонд муниципального жилья.
В общем, женщинам и подросткам <повезло> больше. Им хотя бы обещают помочь. Какой-то шанс есть у пожилых и инвалидов. Если удастся, они пристроятся в Бибихинский дом-интернат, рассчитанный на 160 человек.
А вот остальные категории освободившихся из мест лишения свободы поддержку получат вряд ли. Изучая документы, предоставленные пресс-службой ГУИН, обратила внимание на то, что практически все мероприятия местных властей направлены на поддержку исправительной системы с выделением средств из бюджета, в то время как на социальную реабилитацию освободившихся из мест лишения свободы не запланировано ни рубля. Складывается впечатление, что хороший зек – тот, кто <сидит>, а не тот, кто хочет стать полноценным гражданином общества. Игнорирование этой проблемы может оказаться пагубным для нашего общества. Своим равнодушием мы подтолкнем оступившегося человека на повторное преступление.
Может быть, паперть для многих зеков, решивших зарабатывать на пропитание законным способом, после освобождения станет единственно возможным местом. Там же можно будет и помечтать, что когда-нибудь наряду с другими центрами появится центр социальной реабилитации для бывших осужденных.
Наталья Лобанова. <>
Comment section