Издательство Ad marginem в последнее время проводит собственную литературную политику, публикуя наряду с признанными авторами, такими, как Владимир Сорокин и Юрий Мамлеев, произведения авторов «новой волны». Писатель Сергей Болмат с цинично-сентиментальной аурой романа «Сами по себе» — одно из открытий прошлого года. «Сами по себе» — увлекательный питерский водевиль, в который ладно упакованы достигшие определенной стадии «рекламного совершенства» российские реалии: криминал, наркотики, сфера услуг, буржуазные потребительские артефакты, индивидуализм направленного от себя пистолета. «Хорошие» персонажи романа — молодые люди, еще не успевшие сродниться с социальными стереотипами эпохи первоначального накопления. «Плохим» персонажам за сорок, они скоропалительно мутировали из советских граждан в монстров российского бизнеса. «Хорошие» молодые скомбинированы из модных аксессуаров и увлечений: они носят яркие броские вещи, потребляют разнообразные (исключая героин) наркотики, слушают техно, играют в «стрелялки», висят в сети, посещают клубы и бутики, а также со вкусом читают, за что, разумеется, умный читатель начисляет им дополнительные баллы. «Плохие» и старые списаны автором с натуры (или взяты из Диккенса), они придают кредит и прочность псевдореальности романа. В своем развитии «хорошие» персонажи несут в себе альтернативу этой псевдореальности — другую псевдореальность, приблизительно повторяющую западный канон, где фактор личного благополучия является моралеобразующей составляющей общей формулы толерантного безучастия. В соответствии с базовой исторической программой «хорошие» замочат «плохих» и станут состоятельными российскими гражданами. Убийство в романе приобретает волнующую новизну обряда социальной инициации. Молодые убивают, чтобы стать счастливыми, убивают легко и эффектно, как в голливудском кино. Старые убивают, потому что боятся за свои грязные деньги, убивают с профессиональным занудством, просто потому, что это стало их образом жизни. Вот, собственно, и вся разница между молодыми и старыми, «хорошими» и «плохими». Писатель Сергей Болмат снял довольно приличную и приятную копию с галюциногенного города Петербурга, который всегда был и остается литературной столицей России. В романе, представляющем собой плотную подборку искусно сделанных метафор и кадров, не осталось места для «беспонтового» пелевинского мыслеблудия. У Болмата достаточно изобретательности, чтобы типичное и бытовое казалось совершенным и единственно возможным, как товар в рекламном ролике. Притом, что писатель, по-видимому, не ощущает за собой никакой особой вины, как это обычно принято у русских писателей: ни перед реальностью, ни перед языком, ни перед обществом или любой другой абстракцией. Он, его способность писать осуществляется «сама по себе» и не встречает на своем пути никаких загадочных и мучительных роковых препятствий. Такая внутренняя бесконфликтность, безусловно, будет способствовать литературному успеху Болмата. Даже в том случае, если он позволит себе некоторые не слишком рискованные стилистические и сюжетные выкрутасы. В романе «Сами по себе» бродят тени Достоевского и Набокова, с которыми Болмата, вероятно, связывают давние сложные личные отношения. Как русский писатель, претендующий на элитарность, Болмат так или иначе вынужден браться за опасные и неблагодарные топики нравственного существования: то же убийство, к примеру, не просто акт устранения одного из второстепенных персонажей, но акт самопознания, придающий плоской персоне мастера сюжетной интриги трехмерную объемность лауреата литературной премии. Обильная пальба в финале романа — это неприлично-прощальный жест в сторону Достоевского. Возникает ощущение, что Болмат на стилистическом кураже движется по направлению к Набокову, переступая по рафинированным заковыристым метафорам, некоторые из которых, верно, могли бы вызвать легкую зависть у автора «Лолиты». Но Болмату еще далеко до Набокова, к тому же он сам по себе, у него есть своя неопровержимая авторская интонация. Болматовская Марина, с младенцем в одной руке и с АК в другой, произносит обреченную на взлет фразу: «Ах! Мир дрянь». Трудно не согласиться с банальной мыслью, которая подброшена в воздух наивным девическим «Ах!».
Comment section