Максим Бугаев, «Континент Сибирь»
Томская группа компаний «Элекард» сегодня один из ведущих в мире производителей программных и аппаратных средств для обработки, передачи и приема видео— и аудиосигналов в различных цифровых форматах. При этом открытое 20 лет назад инновационное предприятие фактически только в прошлом году вернулось в Россию — спрос на продукцию «Элекарда» в нашей стране постепенно растет в связи с распространением цифрового ТВ. Компания решила воспользоваться моментом и стала одним из первых резидентов технико-внедренческой зоны в Томске. О том, какие стратегии развития бизнеса в сфере высоких технологий сегодня наиболее эффективны, каковы главные проблемы, мешающие продвижению инновационных проектов, корреспонденту «СУ» МАКСИМУ БУГАЕВУ рассказал один из основателей и президент ГК «Элекард» АНДРЕЙ ПОЗДНЯКОВ.
фото: vedomosti.sfo.ru
8 из 10 идей — в корзину
— Андрей Александрович, с момента создания в 1988 году в компании «Элекард» был предпринят, образно говоря, принцип «коврового бомбометания» — было решено разрабатывать и продвигать не какой-то один продукт, а ряд вполне самостоятельных проектов. Среди них были, в частности, базы данных для медицинских учреждений, информационно-поисковая система «Портрет» для правоохранительных органов. На ваш взгляд, эффективнее делать несколько продуктов, выявляя затем наиболее востребованные рынком, или сосредоточиться на точечном развитии одного?
— Однозначного ответа на этот вопрос, наверное, просто не существует. В нашей компании с самого ее создания мы действительно работали над различными проектами и сейчас поступаем точно так же. У нас активно ведется исследовательская работа, поиск новых перспективных направлений: однако, несмотря на это, на практике 8 из 10 наших оригинальных идей, проектов летят в мусорную корзину либо откладываются на неопределенный срок.
В то же время в компании изначально присутствовало основное направление разработок, благодаря которому впоследствии «Элекард» стал известен в мире. С момента образования компании и до сих пор мы занимаемся производством плат ввода и вывода видеоинформации, создаем аппаратные средства для работы с видео — проще говоря, имеем дело с «железяками». Уже позже на первый план вышли программные продукты в этой же сфере. Нам помогло то, что мы смогли на годы вперед предвидеть развитие ситуации, точнее то, какие именно предложения на рынке аппаратного и программного обеспечения будут востребованы в мире. В 1992 году «Элекард» начал активно работать в области видеокомпрессии: моему учителю Сергею Шинкевичу, тогдашнему руководителю всех разработок «Элекарда», стала очевидной необходимость сжатия видеоинформации. Представьте, 1 секунда видеоданных при записи на электронный носитель занимает 22, 5 Мб — в начале 1990-х компьютеры не могли работать с такими объемами, не позволяла этого ни тогдашняя оперативная память машин, ни жесткие диски. Мы поняли, что в любом случае важно научиться сжимать объем видео, отбрасывая все лишнее, но при этом сохраняя качество «картинки». Несмотря на то что компьютеры постепенно совершенствовались, мы были уверены, что актуальность компрессии не отпадет, а наоборот, будет возрастать и дальше. Собственно, «Элекард» стал первым в России и одним из немногих в мире разработчиком программных средств, позволяющих существенно сокращать объем видеофайлов без визуальной потери качества. Впрочем, наши продукты в этом направлении не произвели в одночасье ошеломительного успеха на рынке — на их продвижение потребовались годы.
В это время мы работали и над другими проектами, в частности, над тем же «Портретом», который вы упомянули. Здесь ключевую роль, пожалуй, сыграло то, что мы точно знали, что именно нужно целевой аудитории продукта — правоохранительным органам. В 1991 году я встретился с начальником экспертно-криминалистического управления в Томске Борисом Вохминцевым, который посоветовал нам, как использовать наши технологии в создании программ для экспертов-криминалистов. Собственно, именно он и является автором программы «Портрет», а мы лишь применили наши разработки для воплощения его идей. Поняв, что это действительно востребованно, мы взялись за разработку и в итоге выпустили систему, которая впоследствии была установлена в соответствующих учреждениях в 260 городах России и стран СНГ. Однако в 1995 году мы разделили бизнес: была создана специализированная компания «Портрет», а «Элекард» пошел своей дорогой.
— Ориентация на государственные структуры в качестве основной клиентской базы — это рискованный шаг для IT-компаний? Не секрет, что принятие решения в подобных организациях порой занимает продолжительное время, а уровень оплаты не всегда соответствует ожиданиям поставщиков продукции.
— Да, во многом именно по этим причинам «Элекард» ушел из подобной области, а продуктом стали самостоятельно заниматься те, кому это было интересно, — разработчики системы «Портрет». Эта компания существует по сей день и продолжает работу над развитием и поддержкой своей системы. Нас же все-таки больше интересовали другие направления IT-бизнеса.
В управлении инновационным бизнесом важно предвидеть
— Как вы определяете перспективные направления разработок и то, что именно нужно сейчас развивать?
— В принципе, здесь могут быть актуальны два подхода: когда решения принимаются на основе проведенного маркетингового исследования рынка либо за счет мнения ведущих специалистов относительно того, какие новые технологии могут стать востребованными рынком. Мы стараемся предугадывать развитие событий, а в этом плане маркетинговые исследования сегодняшнего состояния мало что дают. Как они помогут разобраться с тем, что будет пользоваться спросом лет через пять? Я считаю, что «Элекард» в своих разработках опережает рынок на пять-семь лет — те тенденции, которые мы уловили и с расчетом которых готовим определенные продукты, становятся актуальными в мире приблизительно через указанный период времени. Вообще, умение предвидеть развитие ситуации в сфере высоких технологий и адекватно на это ответить — очень важный аспект в управлении инновационным бизнесом. В 1995 году, например, мы сделали первый в России видеоплеер, проигрывающий компакт-диски. Кто мог представить тогда, что со временем диски полностью вытеснят видеокассеты? В 1998 году «Элекард» занялся разработками в области wavelet-компрессии — сжатия статичных изображений. Мы подготовили ряд программных решений в этой сфере, однако никто не проявил к ним интереса и о них было забыто на семь лет. Но в 2005 году именно эта технология (сейчас известная как motion JPEG2000) была принята стандартом для записи фильмов в цифровом виде, и все голливудские студии уже начинают перевод фильмов в этот электронный формат, пригодный для показа в цифровых кинотеатрах.
— Насколько сложно найти клиентов в инновационном бизнесе и как вообще проводится этот поиск?
— Этот поиск всегда непрост. По большому счету с 1993 года мы пытались выйти на внешний рынок, поскольку наши продукты в области работы с видеоданными в России того времени никому не были нужны, однако вплоть до 2000 года за рубежом у нас было очень небольшое количество клиентов. Фактически, за все это время пять-семь иностранных компаний время от времени снабжали нас заказами. И все. Поворотный момент произошел в мае 2000-го. Во время поездки в Америку я встретился с переехавшим туда в начале 1990-х новосибирским программистом Вадимом Дагманом, с которым мы раньше общались только по Интернету и телефону. В тот момент он работал руководителем софтверных разработок в компании Dazzle Multimedia. Я рассказал о проектах «Элекарда», о том, что нелегко выйти на заинтересованные в них аудитории. В частности, практически не пользовались спросом наши разработки в области формата MPEG. Буквально за несколько минут за кружкой пива Вадим предложил, как «раскрутить» подобный IT-проект. Он посоветовал мне сделать простой MPEG-проигрыватель, выложить на сайт «Элекарда» и разрешить бесплатное скачивание этой программы. К августу 2000 года с нашего ресурса в Интернете было скачано более 200 тыс. копий Elecard MPEG Player.
9 августа мы выпустили усовершенствованную коммерческую версию программы, также разместили на сайте, но в платном доступе: чтобы скачать, ее нужно купить, что можно сделать прямо в Сети. Уже 10 августа была совершена первая продажа, а 19 числа мы совершили первую «крупную» сделку — продали 501 лицензию американской компании AdSpace Networks. Таким образом, мы обеспечили потенциальным клиентам первоначальное ознакомление с продуктом, а потом предложили более продвинутый набор сервисов, но уже за деньги. Впрочем, тот, кто не хочет тратиться на программу, может по-прежнему скачать упрощенную версию бесплатно. За прошедшие восемь с половиной лет было продано свыше 300 тыс. лицензий на Elecard MPEG Player и сопутствующие кодеки (лицензионная копия этой программы сегодня стоит $40. — «СУ»).
Таким образом, сейчас мы применяем два основных вида продвижения программных продуктов, и они не требуют наличия в штате компании больших специализированных служб маркетинга, PR и так далее. Во-первых, мы участвуем в многочисленных международных выставках, посвященных IT или областям использования наших решений. На самом деле все крупные контракты в нашей сфере заключаются во время личных встреч с руководством заинтересованных компаний — с нужными людьми мы налаживаем связи во время выставок. Во-вторых, искать клиентов и продвигать свой товар нам помогает сайт — на нашем корпоративном веб-ресурсе представлена значительная часть всех программных средств, разработанных компанией. Все это и заработанная известность на своем рынке по всему миру обеспечивают «Элекард» клиентской базой.
Дефицит венчурных инвесторов
— Каковы, на ваш взгляд, сегодня главные проблемы, мешающие развиваться инновационному бизнесу в Сибири и в стране в целом? Как эффективнее преодолевать эти трудности?
— Есть проблемы, связанные с отношениями бизнеса и власти. Не секрет, что порой бывают ситуации, когда компаниям, предлагающим какой-то свой продукт для продажи в госструктуры, рекомендуют сделать его раза в три дороже, чтобы пошли соответствующие отчисления в соответствующие инстанции. В основном, это касается случаев, когда бизнесу не обойтись без одобрения властей при реализации какого-либо проекта. Я не знаю, как справляться с подобными проблемами, наверное, нужно иметь сильных партнеров, способных лоббировать необходимые вам решения в органах власти. Но все-таки не это главное. Самая основная, на мой взгляд, проблема сегодня состоит в практически полном отсутствии в России венчурных инвесторов, организаций или частных лиц, способных на свой страх и риск вложить деньги в развитие инновационных проектов. Да, можно сказать, что постепенно растет внимание со стороны иностранцев, однако, как правило, зарубежное венчурное инвестирование означает для молодой инновационной компании регистрацию бизнеса за рубежом с закреплением всех прав собственности на продукт и технологии за иностранной компанией. Получается работа над своим проектом, но не на российскую фирму.
В России помощь инновационным компаниям на первых этапах оказывают государственные структуры. Их, правда, немного. Самой известной из подобных организаций является Фонд содействия развитию малых форм предприятий в научно-технической сфере «Фонд Бортника». За годы своего существования он профинансировал запуск сотен, если не тысяч проектов в инновационной сфере, так называемых seed company («компания для посева» — бизнес-идея, которую нужно профинансировать для проведения дополнительных исследований или создания пилотных образцов продукции перед выходом на рынок. — «СУ»). Однако далеко не для всех компаний формы и объемы поддержки со стороны Фонда могут стать оптимальными. В частности, в первый год работы над серьезным IT-проектом бывает необходимо инвестировать до $1–2 млн, основную часть затрат будут составлять зарплаты сотрудников — в нашей компании, например, они достигают 75% всех затрат. Такая ситуация характерна для предприятий, занимающихся интеллектуальным продуктом, труд разработчиков весьма дорог. Так вот при подобных потребностях Фонд Бортника по программе «Старт» оказывает поддержку максимум в размере 750 тыс. рублей на первый год работы над проектом, и зарплата сотрудников при этом не должна превышать 10 тыс. рублей в месяц. Ну и какой конкурентоспособный или принципиально новый продукт вы на эти деньги сделаете? В то же время в Америке от государственных либо от частных венчурных инвесторов разработчики инновационных проектов на первый год работы получают обычно от $200 до $800 тыс.
— Тем не менее в Сибири появляются новые формы поддержки инновационного бизнеса. В Новосибирске создают технопарк, в Томске — особую экономическую зону технико-внедренческого типа, где одним из резидентов выступает ваша компания.
— Вы знаете, я считаю, что такие зоны, как Томская ТВЗ, созданы специально для компаний вроде «Элекарда». Конечно, нас уже нельзя назвать новичками в этом бизнесе, однако условия ТВЗ весьма благоприятны для наших успехов в дальнейшем. Ведь став резидентом, мы получили существенные налоговые льготы. В частности, мы можем ввозить и вывозить все необходимое для работы оборудование без таможенных пошлин, получили значительное сокращение налога на заработную плату, экономя до 14% фонда оплаты труда. «Элекард» строит свое здание на Южной площадке ТВЗ. Конечно, многие молодые компании не смогут себе позволить такое на первоначальном этапе. Они будут просто арендовать помещения. В нашем здании под одной крышей мы планируем собрать 18 томских компаний, ведущих разработки в области цифрового видео.
— Насколько вообще это реально и целесообразно для инновационного бизнеса в России IPO?
— Мы уже давно задумывались насчет IPO, и в перспективе «Элекард», конечно, должен стать публичной компанией: по моим оценкам, наиболее благоприятный момент для этого настанет весной 2010 года. На мой взгляд, целесообразным для крупных IT-компаний является размещение акций на Нью-Йоркской фондовой бирже — инвесторов, хорошо вкладывающихся в хай-тек, в США больше, чем в других странах. Правда, цена выхода здесь весьма велика — более 10% от суммы размещения. В России пока слабо развит рынок ценных бумаг IT-компаний, но, может быть, к 2010 году ситуация изменится, и нам будет выгоднее размещаться именно здесь.