Преступление и покаяние, или Что есть тоталитарная секта?

На минувшей неделе в Ленинском районном суде Новосибирска был вынесен приговор Эдуарду Косякевичу, который обвинялся в убийстве своей жены Татьяны. Это дело едва не переросло в серьезный религиозный скандал. Еще в конце декабря 2003 года информационное агентство Regnum сообщало о том, что на первом же судебном заседании Э. Косякевич заявил: он был <зомбирован> пастором одной из протестантских церквей Новосибирска и совершил преступление будто бы под гипнозом. Суд эту гипотезу отверг, но сам факт ее появления красноречив. Сегодня в обществе нет четко обозначенных и научно выверенных определений тоталитарных сект. И отсюда для кого-то возникает соблазн объявить тоталитарной сектой почти любую религиозную общину. А кто-то, используя страх общества перед <тоталитарными сектами>, пытается переложить на них вину за собственное преступление

Это прежде Лев Толстой был прав. Он писал: <Все счастливые семьи счастливы одинаково, а каждая несчастливая семья несчастлива по-своему>. Сегодня многие несчастливые семьи несчастливы одинаково. И в основе всех их несчастий лежит одно и то же — безденежье. Да и что тут говорить — две трети населения России живут за чертой бедности. И Эдуард с Татьяной Косякевичи не были исключением. Жили они в съемной однокомнатной квартире. Постоянной работы Эдик не имел, подрабатывал где придется. Денег и на двоих-то не хватало, а когда родилась дочь стало и вовсе тяжело. Слава Богу, время от времени молодым помогали родители Татьяны, живущие в Москве.

…И эта помощь по-своему унижала Эдуарда. А после трех лет подобной жизни он сломался. Как водится, стал выпивать, потом все чаще. Возвращаться в дом, в который он не мог принести достаток, не хотелось. Стал заводить связи на стороне. И, само собой, вслед за этим покатились семейные скандалы…

Миллионы российских женщин влачат такое существование. Но Татьяна обладала очень твердым характером. И даже не в силу каких-то природных свойств, а оттого, что была истинной христианкой. Ее прекрасно знали в церкви христиан веры евангельской пятидесятников, в общине, которая носит название Церковь Завета. Татьяна пыталась обратить супруга в христианскую веру. Он посетил несколько богослужений, но прийти к Богу так и не сумел. Зато во время семейных ссор безо всяких оснований укорял супругу тем, что она больше думает о своей вере, чем о доме. В конце концов женщине это надоело. И она заявила мужу, что им следует расстаться. Хотя бы на время. И стала готовиться к отъезду в Москву к родителям.

О мотивах всего случившегося дальше можно только догадываться. К сожалению, ни во время следствия, ни в суде причины страшного преступления глубоко не исследовались. Сам Эдуард в приступе откровения объяснял случившееся страхом потерять любимую женщину. Якобы этот страх на время лишил его разума. Что ж, может быть, так оно и было. Во всяком случае, в трезвом рассудке пойти на подобное невозможно.

О том, как происходило это убийство, много раз рассказывалось и во время следствия, и в суде. Но самый первый раз Эдуард рассказал о своем преступлении пастору Церкви Завета Виталию Максимюку в присутствии нескольких прихожан. Итак в тот роковой вечер Эдуард пришел домой очень поздно. И он уже знал, что произойдет через несколько минут…

Татьяна спала. А Эдуард в коридоре вытащил монтировку, обмотал ее… эластичным бинтом. Для этого пришлось достать его с антресоли. Эта, казалось бы, простая деталь потрясает. Через минуту монтировка опустится на голову спящей женщины. Произойдет убийство — самый жесточайший поступок, которой может быть между двумя людьми. Но, обматывая монтировку бинтом, Эдуард думал о том, как при совершении этого убийства не причинить убиваемой боль.

— Я думал так, — рассказывал потом на исповеди Эдуард, — нужно намотать, чтобы Татьяне не было больно.

…В без пяти минут преступнике еще жила прежняя любовь…

Он входит в комнату. Пять раз монтировка опускается на голову жены. После первого удара Татьяна еще успела вскрикнуть: <Господи, помоги!> А он все бил и бил в одну и ту же точку… Кровь. Кровь уже заставляла подчиняться кровавой <логике>. Женщина еще дышала. Тогда он пошел на кухню, взял полиэтиленовый пакет и надел его на голову несчастной…

Дальше убийца действовал так же хладнокровно. Для начала тщательно смыл все следы крови. Уже потом, во время обыска следователи не смогли обнаружить в квартире ни капли крови. Тело убийца положил в большую сумку. Поставил ее на заднее сиденье своей машины. И по ночному городу (было уже три часа) доехал до Коммунального моста. Мост был пуст. Косякевич с трудом вытянул сумку из машины и бросил ее с моста в реку Обь.

…В жизни мы часто употребляем слово <грех>. И неверующие произносят это слово ничуть не реже верующих. <Не бери грех на душу>, <и смех и грех>, <старый греховодник>… В нашей обыденной жизни грех — это преступление неких общепринятых норм. Для верующих — это нарушение Божьей заповеди. Неверующих мучит совесть, а верующих жжет грех. Принявший в свое сердце Бога буквально физически чувствует Его укор. И каются в грехах не для того, чтобы избежать некоего наказания, а для того, чтобы через раскаяние вымолить прощение у Бога. И обрести прежний мир в душе. В нашей совести проявляется Бог. Когда в 1917 году большевики попытались Бога расстрелять, появилась формулировка <свобода совести>. Подразумевалось, что отныне совесть не Божий промысел, а находится всецело в руках самих строителей коммунизма. С коммунизмом малость не получилось. Со свободой совести — тоже. Оказалось, что совесть вне Бога не выживает. А бессовестными называют тех, кто не желает слышать укора Бога…

Это отступление мы написали не зря. Уже на следующий день Эдуард был раздавлен своим грехом. Не самим преступлением даже, а именно грехом. И поэтому первым делом он не запил, не пошел с повинной в милицию, а пришел в ту церковь, прихожанкой которой была убитая.

Его рассказ выслушали пятеро во главе с пастором Виталием. На исповеди Эдуард искренне плакал, хотел, чтобы Бог воскресил убитую и чтобы время вернулось назад. Что мог сказать ему пастор Виталий Максимюк? Что мог сказать в подобной ситуации любой священник? <Молись, прямо сейчас молись!..> Нет сомнений в том, что Эдуард тогда молился искренне. Доказательством тому служит тот факт, что на следующий день он пришел с повинной в милицию. И тем самым избавил пастора как гражданина от камня на душе. В самом деле, не каждый день и не каждый год пастырям исповедуются в убийстве…

Всем нам знакомо выражение <тайна исповеди>. Эта тайна церковью свято соблюдается. Но современный мир порой диктует церкви свои жестокие правила. Так, после сентябрьской атаки международных террористов на США священнослужителей обязали сообщать спецслужбам об исповедовавшихся террористах. И понятно, что пастору Виталию совсем не просто было носить в себе знание о страшном преступлении. Заметим, что с нашей точки зрения наилучшим решением проблемы является практика, принятая в большинстве протестантских церквей. Там согрешивший исповедуется в пустой комнате, исповедуется не перед священнослужителем, а перед Богом. Ведь именно Бог прощает грех.

В милиции Эдуарда допросили. Составили все необходимые бумаги. И… отпустили. Дело в том, что к тому моменту труп убитой женщины не нашли. И только когда тело было обнаружено, Косякевича арестовали. И за несколько дней, проведенных в следственном изоляторе, от былого раскаяния не осталось и следа. Уголовная среда имеет свои приоритеты. И один из первых — выкрутиться любыми способами. <Способ> Эдуард Косякевич нашел ошеломляющий. На первом же судебном заседании он заявил, что никакого убийства не совершал. Признание якобы было сделано им под давлением пастора Виталия Максимюка, который его <зомбировал>. А Максимюк, по словам подсудимого, имел корыстные планы в отношении имущества убитой (цитируем по сообщению информационного агентства Regnum).

Нависал грандиозный <религиозный скандал>! И в первые дни никто почему-то и не подумал: а о каком имуществе вообще может идти речь? Квартира — съемная. Денежных накоплений никаких. И тем не менее внимание к судебному процессу резко возросло. И кто-то уже видел бичевание всех этих <неправославных и тоталитарных>. Не случайно сам пастор Виталий Максимюк в связи с неожиданным заявлением Косякевича опасался развязывания <антисектантской> кампании против христиан-пятидесятников.

К счастью, твердая, основанная на законе, позиция суда не позволила превратить рассмотрение бытового убийства в некое <религиозное явление>. А такие попытки делались. В частности, адвокат подсудимого С. Дегтярева ходатайствовала о приобщении к материалам дела статью в одной из новосибирских газет. В этой публикации Церковь Завета была <смело> отнесена к числу деструктивных, тоталитарных сект. Суд это ходатайство отклонил. И не только потому, что сведения, изложенные в статье, это частное мнение автора, и оно не может быть признано объективным. Но еще и потому, что представители Виталия Максимюка тут же выразили готовность ходатайствовать о приобщении к материалам дела десятков публикаций из самых разных новосибирских газет, в которых высказана положительная оценка деятельности Церкви Завета.

Сам пастор Виталий Максимюк заявил в суде, что Церковь Завета существует более 12 лет. В 1991 году она официально зарегистрирована в Управлении юстиции Новосибирской области. Суд приобщил к материалам дела 17 благодарственных писем, полученных Церковью Завета из дошкольных, исправительно-трудовых, медицинских учреждений, которым Церковь Завета оказывала материальную помощь. К делу были приобщены и акты многочисленных проверок Церкви Завета налоговыми органами. За все 12 лет никаких нарушений не выявили.

Собственно, никаких сомнений в истинности Церкви Завета как по-настоящему христианской у серьезных религиоведов не было. Но не случайно Э. Косякевич избрал такую линию защиты. За последние годы в России расплодилось немало тоталитарных сект. И одновременно родился жупел тоталитарных сект. Порою кажется, объяви любую религиозную организацию <тоталитарной>, и общество будет шарахаться от нее. Видимо, на такой эффект и рассчитывал подсудимый Косякевич. За подобным частным расчетом отдельного человека на самом деле стоит очень серьезная проблема. На самом деле в России серьезного подхода к определению <тоталитарности> тех или иных религиозных организаций до сих пор не существует. И это при том, что тоталитарные деструктивные секты буквально заполонили страну.

Во время проведения в январе нынешнего года в Москве <круглого стола> <Тоталитарные секты - оружие массового поражения> приводились такие цифры: сейчас в России насчитывается до пятисот разновидностей деструктивных и оккультных организаций. Численность людей, вовлеченных в эти секты, достигает миллиона человек. Причем 70 процентов из них — молодежь в возрасте от 18 до 27 лет. По словам одного из ведущих исследователей тоталитарных сект в России доктора философии А. Дворкина, сейчас в стране действуют и <импортированные> секты, такие, как сайентологи, муниты, кришнаиты, свидетели Иеговы, и доморощенные — Богородичный центр, секта Виссариона, Радастея, Ашрам Шамбала (последняя родом из Новосибирска) и т.д. Подобные данные публикуются в прессе много лет. Однако ситуация вокруг тоталитарных сект остается прежней. То есть количество сект растет, растет и число пострадавших от деятельности этих сект. А государство по-прежнему остается в стороне. Более того, до сих пор государство не выработало четких критерий определения тоталитарных сект. Определения, которое позволило бы избежать ошибок и конфессиональной вкусовщины. В самом деле у того же православия велик соблазн <причислить> к числу тоталитарных сект религиозные организации протестантов (лютеран, баптистов, пятидесятников, адвентистов, харизматов). Йогуртовый Мармелад «Клубника» Арбуз 100 руб. Йогуртовый Мармелад «Клубника» Абрикос 100 руб. Мармелад Весовой Ку-Ку 110 руб. Мармелад M I N I 55 руб. Для того чтобы избежать подобной <конфессиональной вкусовщины> в выводах о принадлежности той или иной общины к числу <тоталитарных>, необходимо руководствоваться исключительно светскими критериями. Угроза здоровью адептов, призыв к асоциальному поведению, вымогательство — все это не религиозные, а общегражданские категории. Исходя из них можно довольно просто провести <сортировку> религиозных организаций. И после вынесения вердикта о деструктивности или тоталитарности государство обязано сделать все, основанное на законе, для защиты своих граждан от подобных сект. Увы, сегодня и законов-то подобных в России нет.

Повторим, что во время суда над Э. Косякевичем <религиозную карту> разыграть не удалось. Суд приговорил убийцу к 11 годам лишения свободы. Но пищи для размышлений этот суд оставил очень много. И данная статья — только первая попытка проанализировать эту ситуацию. Надеемся, что участие в разговоре примут и другие.

Александр ОКОНИШНИКОВ, <>

Comment section

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *